Сегодня Россия в сфере аквакультуры – не лидер, а страна, вынужденная догонять. Получится ли преодолеть отставание? И какие препятствия стоят перед нами в этой гонке? Своим видением отраслевой проблематики с Fishnews поделился генеральный директор компании «Русская марикультура» Владимир Стоянов.
– Владимир Семенович, как было создано ваше хозяйство?
– Компания «Русская марикультура» входит в группу компаний «Антей». Холдинг инвестировал 200 млн рублей в создание хозяйства по выращиванию объектов товарной марикультуры на острове Русском в Приморском крае. В дальнейшем предполагается к производственной базе добавить научный и рекреационный кластеры.
К 2018 году площадь находящейся в нашем пользовании акватории достигла 285 га. С 2017 года мы выращиваем такие объекты, как гребешок, трепанг, устрица и мидия. Уже есть первая товарная партия продукции.
С самого начала мы шли к тому, чтобы самим получать посадочный материал, и добились этого. Дело в том, что закупать молодь у сторонних организаций не очень продуктивно, поскольку она растет в других акваториях и при другом бентосе. Также при транспортировке доля погибших сеголетков может достигать неприемлемых масштабов. В целом чужой посадочный материал не имеет той жизнестойкости, которую мы наблюдаем у своей молоди, полученной от наших производителей, в нашей акватории. Это относится и к гребешку, и к трепангу, и к молоди других объектов.
ПРЕГРАДА В ЗАКОНАХ
– Вы изучали опыт выращивания гребешка в Китае. Мы сможем когда-либо их догнать?
– Пока не изменим законы – нет. В России множество препятствий для развития аквакультуры, и связаны они с нормативно-правовой базой.
– Например?
– Допустим, ограничения по доле изъятия объектов аквакультуры при пастбищном культивировании гребешка. В Китае таких ограничений нет, поэтому у них основной метод культивирования гребешка не индустриальный, а именно пастбищный. Они построили множество заводов, производящих миллиарды особей молоди. Этот посадочный материал они расселяют на дно, а когда особи вырастают до товарных размеров, то начинают изъятие. Благодаря такой технологии объемы производства в Китае несопоставимо больше наших, а затраты на килограмм готовой продукции – меньше.
– То есть наша система с фиксированными объемами изъятия тормозит развитие аквакультуры?
– Конечно, тем более такая непродуманная. Например, в нашей акватории для гребешка норма изъятия составляет 30%. С точки зрения авторов норматива, не имеет значения, мелкий ли я гребешок посадил или крупный, – все равно с 1 млн рассаженных особей разрешают изъять 300 тыс. штук. А на практике размер особей при посадке имеет огромное значение: у крупной молоди выживаемость выше в два и более раз. Потому что на крупный гребешок в воде меньше охотников, у него тверже ракушка, он быстрее уйдет от преследования. Таким образом, если высаживать крупный гребешок, то изымать можно уже не 30%, а 60%. Проблема в том, что нормативы по объемам изъятия установлены давно, когда марифермеры высаживали мелкий гребешок. Но с тех пор практика изменилась. Причем нормативы по объемам изъятия, я бы сказал, даже не самая главная проблема.
МОРЕ БЕЗ БЕРЕГОВ
– А какой вопрос ключевой?
– Первая и самая большая проблема – выделение земли рядом с аквафермой. Например, нашему хозяйству на острове Русском земля требуется для получения качественного посадочного материала в необходимых количествах: нужна площадка для переборки молоди гидробионтов. Однако получение земельного участка – крайне затруднительная и затратная процедура, связанная с очень сложными бюрократическими проволочками. Мы приобрели весьма трудный опыт преодоления административных барьеров в борьбе за каждый участок.
– В Госдуме законопроект о предоставлении земельных участков аквафермерам без дополнительных торгов прошел первое чтение…
– Да, можно только поприветствовать этот документ и пожелать депутатам довести процесс принятия закона до завершения. Тем более что закон необходим для реализации поставленной перед рыбной отраслью задачи – увеличить экспортную выручку. Потому что мариферме для отправки своей продукции на внешние рынки необходимо получить аккредитацию Национального центра безопасности продукции водного промысла и аквакультуры на соответствие ветеринарно-санитарным требованиям страны-импортера. А для получения аккредитации необходима береговая база – цех и распределительно-очистительный центр, где гидробионты должны некоторое время находиться на передержке. А для всего этого нужна земля, хотя бы арендованная. Все просто: если у марифермера не будет земли – не будет и экспорта. При этом на Дальнем Востоке предприятий марикультуры, имеющих в пользовании земельные участки, – раз-два и обчелся.
ЭКСПЕРТИЗА И КЛАССИФИКАТОР
– Если проблема с землей будет решена, какие больные места еще останутся?
– Еще один серьезный барьер для развития аквакультуры – это возложенная на предприятия обязанность проходить государственную экологическую экспертизу (ГЭЭ). Наше хозяйство на острове Русском экспертизу прошло, потратив около 2 млн рублей. Это немалые деньги, но какова целесообразность этой процедуры?
С одной стороны, нужно учитывать, что аквафермеры не действуют на своих участках по наитию, произвольно. Существуют разработанные в рыбохозяйственных научных учреждениях нормативы, выпущены соответствующие методички по осуществлению товарной аквакультуры и эксплуатации рыбоводных участков. Все подробно изложено: где, сколько, как и что именно можно выращивать.
С другой стороны, уполномоченные органы власти выставляют на торги для аквафермеров готовые рыбоводные участки, в «нарезке» которых участвовали все заинтересованные стороны, включая Росприроднадзор. Комиссия по формированию участков всесторонне рассматривает предложения, готовит рекомендации. Члены комиссии делают заключения, ставят свои подписи. То есть к моменту объявления торгов участки уже фактически прошли экологическую экспертизу.
Поэтому требование о необходимости положительного заключения ГЭЭ для предприятий, осуществляющих пастбищную аквакультуру во внутренних морских водах, избыточно. Я понимаю, когда экологическую экспертизу нужно проходить для какого-то действия, например строительства ГБТС или берегового сооружения. Тогда действительно нужно рассчитать, как хозяйство будет воздействовать на экосистему. Но требование экспертизы непосредственно для самих участков – это нонсенс, излишний административный барьер.
– Аквафермеры также недовольны нормативными ограничениями видового состава выращиваемых объектов…
– Совершенно верно, это еще одно препятствие. Кто-то когда-то решил, что вот такие-то виды водных биоресурсов выращивать можно, а выйти за рамки утвержденного классификатора предприятие уже не имеет права. Я, например, хотел бы попробовать выращивать на острове Русском морское ушко (haliotis). Его культивируют в Японии, Корее и других странах. Думаю, что оно приживется и у нас, где вода не такая уж и холодная. Если морское ушко хорошо растет на острове Монерон у Сахалина и если его находили у нас в заливе Петра Великого, в районе острова Большой Пелис, то почему он не будет расти на Русском? Но проблема в том, что его нет в классификаторе в области аквакультуры, а значит, я не вправе этого моллюска выращивать.
Я считаю правильным, если полномочия по составлению и утверждению классификатора будут переданы ТИНРО. У нас на Дальнем Востоке очень много видов гидробионтов, перспективных для разведения. Дальневосточные ученые хорошо знают, в какой акватории и что можно выращивать. Если у предприятия есть желание работать с тем или иным объектом – необходимо предоставить ему такую возможность по согласованию с научным учреждением.
БАРЬЕР ДЛЯ ЭКСПОРТА
– Президент Владимир Путин поставил задачу перед рыбной отраслью наращивать экспорт. Как вы к этому относитесь?
– Полностью поддерживаю. У нас под боком страны Азиатско-Тихоокеанского региона с населением порядка 2 млрд человек. Причем населением платежеспособным. Они готовы купить практически любую продукцию аквакультуры в неограниченном объеме. Кроме них нашими дальневосточными морепродуктами начали интересоваться и покупатели из европейских стран. Поэтому особых проблем со сбытом не предвидится. Почему бы нам и не развивать экспорт?..
Но как это происходит на практике? Мы второй год бьемся, пытаясь решить проблему перевозки живой продукции через российско-китайскую границу по погранпереходу «Краскино». Переход работает из рук вон плохо: машины пропускают только с 10:00 до 16:30. При таком режиме работы максимальная пропускная способность перехода – 24 грузовика в сутки, при этом на перевозящие живую продукцию машины установлен лимит в 12 единиц. Если ваш грузовик не попал в число этих 12 машин, то пересечь границу он сможет только на следующие, а то и на третьи сутки. В результате ухудшается качество продукции, аквафермеры несут финансовые потери. Как альтернатива – огромный крюк через Дунин, что опять-таки приведет к потере времени и снижению стоимости продукции. При этом китайская сторона на погранпереходе готова перейти на круглосуточную работу, а наша – нет. И как бы мы ни хотели увеличить экспорт, мы физически не сможем это сделать.
Вопрос с погранпереходом «Краскино» нужно решать срочно, поскольку большая часть участков под марикультуру на Дальнем Востоке была приобретена на аукционах в 2017 году. При цикле выращивания гидробионтов в 4–5 лет скоро наступит пик получения товарной продукции. Ее нужно будет продавать, но как только марифермеры повезут ее на продажу в КНР, они тут же столкнутся с проблемой погранперехода.
Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»
Декабрь 2019 г.