| Наконец, случилось… Случилось то, что происходит, когда, как говорит наш простой и умный народ, жареный петух клюнул. Правда, снова клюнул не в то место, где у нас, как правило, водятся хоть какие-то мозги, а в то, которым мы (то бишь великая Россия в глобальном смысле) думаем последние тридцать лет, занимаясь разграблением наших национальных богатств, представляя из себя (при всем надувном величии) обыкновенный сырьевой придаток других стран и цивилизаций. И только через тридцать лет, когда Китай затворил свои ворота для дальневосточного минтая, мы поняли, что в западне. В мышеловке, погнавшись за дешевым «сыром». |
И вот, еще в недавнем великая рыболовная держава, вводившая специальные «рыбные дни», чтобы приучать своих граждан к разнообразию рыбной кулинарии и гастрономии, за тридцать лет существования демократической России не придумала ничего лучшего, как объявить о «рыбной интервенции», то есть о мерах по ПРИНУДИТЕЛЬНОМУ обеспечению своих граждан дальневосточным минтаем.
Минтаем, который сегодня в мире считается рыбой номер один по своим диетическим качествам. Минтай – он из тресковых, но в отличие от трески – традиционной рыбы для европейской (и соответственно – североамериканской) кухни – не столь жирен.
В конце 1980-х годов я снимал фильм «О рыбаке и рыбке» о нашем минтае и у меня было интервью с жителями и гостями Москвы на Красной площади, которым я задавал один и тот же вопрос: «Что вы знаете о такой рыбе, как минтай?». Ответ был один – это тухлятина, которую и кошки не едят.
Вот, что знали об этой рыбе тогда.
И что изменилось с тех пор за прошедшие тридцать лет?
О минтае в России вообще забыли.
Он из района промысла прямиком шел в Китай, там перерабатывался и китайская уже продукция расходилась по всему миру.
Сегодня мы не касаемся вопроса о причинах, по которым Китай отказался от российского минтая. Конечно, дело здесь не в пандемии. Но, безусловно, дело в наших будущих с Китаем отношениях по вопросу о том, кто на Дальнем Востоке хозяин.
Но, как показывают дальнейшие события, мы этого так и не поняли.
В ответ на этот «недружественный» шаг Китая должна была, как минимум, последовать государственная программа сохранения рыбного хозяйства Дальнего Востока.
Но вместо этого было проведено совещание по рыбной интервенции, которое решит вопрос с использованием только какой-то мизерной части минтаевого потенциала.
А что это значит?
Значит только то, что большая часть рыболовного флота Дальнего Востока вынуждена будет встать на прикол. Оптимистические прогнозы главы Росрыболовства: ««Нет никакой трагедии. Мы понимаем, что даже то, что мы не доловим сейчас в зимне-весеннюю путину, мы доловим в осеннюю путину, и тот объем вылова, который выделен на этот год, мы его обеспечим», – глупость несусветная. Это будет совсем другой минтай – без икры. И это будет уже в другой жизни.
Следовательно, неминуемо последует банкротство рыбопромышленных компаний. В первую очередь тех, которые ориентированы именно на добычу зимне-весеннего минтая.
В итоге будет создан тот самый реальный квотный резерв минтая, которые так хочет получить Русская рыбопромышленная компания, требуя увеличить объемы квот под киль для своего новостроя-долгостроя.
Не мытьем, так катаньем…
Не получается добиться от Росрыболоввства и рыбацкого сообщества согласия на новый квотный передел, так вот вам новый сюрприз в «китайской обертке»…
Но не будем все валить на всемогущую РРПК – возможно, действительно, просто так звезды сошлись на небесах.
Но по существу вопрос даже ведь не в этом – Россия оказалась полностью не готовой к такому повороту событий. Не готова сегодня, и не видит пути решения этой проблемы ни завтра, ни в будущем.
Газета «КоммерсантЪ»: «Интервенции должны стимулировать спрос на рыбную продукцию со стороны бюджетных учреждений на фоне сложностей с экспортом в КНР, которые начались еще в 2020 году… При этом, согласно предварительным подсчетам, из добываемых 1,7 млн тонн минтая 700 тыс. тонн могут быть проданы подобным образом. Их стоимость оценивается в 50,4 млрд рублей.
Отраслевые эксперты поддерживают закупки государством рыбной продукции, добавляя, что данное предложение своевременно. Однако часть из них все же опасается, что свободных мощностей для хранения значительных объемов продукции может не хватить».
Какие бюджетные организации? Вероятно, Минобороны и ФСИН – армия и заключенные.
И сразу возникает первый вопрос – о гарантии их платежеспособности.
А следом второй – где и как они будут хранить рыбу?
И третий – кто этим всем будет заниматься?
Росрыболовство? Минобороны? УФСИН?
Так что, скорее всего, возникнет, по обыкновению, бардак, а дело не сдвинется с мертвой точки.
А ведь под путину 2021 года взяты огромные кредиты в банках.
Это сегодня. А что предлагается на будущее?
Строить свои отечественные заводы и холодильники.
Кто же их будет строить, если уже сейчас угроза банкротства нависла над всей рыбной промышленностью Дальнего Востока России?
Русская рыбопромышленная компания?
Но ей, как мне кажется, уже дан зеленый свет в Китай – не случайно Франка эти «рыбные интервенции» интересовали гораздо меньше, чем поездка в Китай со всемогущим тестем Геннадием Тимченко, возглавляющим с 2014 года Российско-Китайский деловой совет.
А в таком случае сценарий весьма прост – в итоге «минтаевого обрушения» с шахматного поля сносятся все пешки и целый ряд фигур – и в активной игре остаются только ферзи.
А «рыбные интервенции» – вроде как проявление правительством страны заботы о своем народе. Если это, конечно, не очередной блеф…
Сергей Вахрин